***
Литературно-критический отдел выпуска открывается очерками, подготовленными к восьмидесятилетию карельского поэта, учёного, философа Юрия Владимировича Линника (1944 — 2018), отмеченному в минувшем январе. В связи с юбилеем писателя в библиотеках и культурных центрах Республики проходили научные чтения и поэтические вечера, посвящённые памяти Линника, в научных журналах Петрозаводского госуниверситета опубликованы статьи о его поэзии.
Портрет новейшей карельской словесности трудно представить без этого имени.
Творческий дебют Ю. В. Линника состоялся в 1966 г. С тех пор в карельских и всесоюзных изданиях опубликованы сотни стихотворений, очерков, рассказов Линника, вошедших в 32 поэтических книги, 8 сборников прозы, множество литературно-критических и научных статей, эссе.
Горизонт художественных и философских исканий Линника отличался необычайной широтой: здесь и философия индуизма, и культура древних обществ, языческая и христианская мифология, русская классическая поэзия, российская и европейская живопись ХХ века, духовная культура Серебряного века.
Особым увлечением Линника, отразившимся в его творчестве, были художественный мир и философия русского космизма: могучая поэтическая мысль А. А. Чижевского, К. И. Циолковского, В. И. Вернадского и других советских стихотворцев, живописцев (П. Н. Филонов) и композиторов (А. Н. Скрябин), обращённых к особому постижению идеи «всемирности» — через Человека, Природу и Бога. Космисты мыслили макрокосм (человека) в соразмерности, в равновеликости макрокосму (вселенной).
Научные и познавательные искания Линника двигались по этой же траектории — от изучения «Объективности красоты в органической природе» (кандидатская диссертация 1969 г.) к обозрению и осмыслению «Эстетики космоса» (докторская, 1988).
Художественная рефлексия и философская мысль Линника были неотчуждаемы одна от другой, подобно древним мудрецам, он постигал, созидая.
От листьев травы — к мудрости природы («Первообразы», 1982; «Книга трав», 1986), от натурфилософии — к человеческой и божественной мудрости:
«Сколько тайн во вселенском порядке!
И на всём совершенства печать.
Человек! Ты загадка в загадке.
Ты не можешь себя разгадать» (Из книги «Смятение», 1989).
При этом Линник не склонен был идеализировать человека, сознавая, как одно из условий сложности, «светлое» и «тёмное» в нём, явное и потаённое:
«Зачем поверил в иллюзорное? И вот, обманут голограммами, я в дом несу пустое, сорное, — и в ссоре с рощами и храмами...»; «О как душа расщеплена и двойственна, как в мыслях и поступках нетверда!» («Скрытое», «Фантомы», 1989).
Жизненную и житейскую философию Ю. В. Линника, его рефлексию неотвратной конечности человека замечательно иллюстрируют стихи его друга Е. А. Евтушенко из поэмы «Голубь в Сантьяго» (1980), у Юрия Владимировича любимые:
«Я ненавижу смерть, как Циолковский,
который рвался к звездам потому,
что заселить хотел он целый космос
людьми, бессмертьем равными ему.
Вы приглядитесь к жизни, словно к нитке,
которую столетия прядут.
Воскресшие по федоровской книге,
к нам наши прародители придут.
К нам приплывут на стругах, на триреме[1].
В ракеты с нами сядут Ромул, Рем[2].
А если я умру — то лишь на время.
Я буду всюду. Буду всеми. Всем.
И на звезде далекой гололедной,
бросая в космос к людям позывной,
я буду славить жизнь, как голубь мертвый,
летающий бессмертно над землей».
Фёдоровская идея «воскрешения предков» к единому общежитию, к восстановлению связи времён и поколений для обретения будущего, стремление «сказку сделать былью», утопию – реальностью глубоко органична поэзии Линника.
В конечном счёте, всё его слово – гимн вечной, подобно весне воскресающей жизни.
[1] Струг, трирема – род парусно-гребных судов (прим. А. Л.).
[2] Ромул, Рем – легендарные основатели города Рима (прим. А. Л.).